От редакции:
К явлению пиратства, можно относится по разному. Одни говорят, что это вред, другие что благо... Когда мы начинали публиковать эти материалы, то хотели разобраться с ситуацией, которая сложилась в нашей стране, понять как найти из неё выход... да и надо ли... ведь многих она очень даже устраивает...
Материал, который Вы прочитате ниже не является редакционным. Данила Медведев, автор этой статьи не коим образом не пытается "защитить" пиратов. Он пытается понять кому оно может быть выгодно...
Когда говорят о проблеме пиратства, часто упоминают "ущерб для экономики". Спору нет, приводимые цифры впечатляют. Если верить аналитикам и экспертам, то миллиарды долларов каждый год вылетают в трубу исключительно из-за нашей жадности.
Но так ли это на самом деле? Давайте сравним вклад в экономику лицензионной и пиратской копии программного продукта. Прежде всего, надо ответить на вопрос о том, в какой момент создается новая ценность для экономики. Может ли это происходить в момент написания продукта?
Вряд ли, ведь компания может решить, что продвижение продукта экономически не выгодно, и он так и не увидит свет. В момент печати продукта на диски и его упаковки? Тоже нет, ведь судьба этих коробок и дисков еще неизвестна, они вполне могут отправиться на свалку, если продукт не придется по вкусу покупателям. Возможно ли, что создание ценности происходит в момент продажи продукта? Формально, да, и вот тут мы и наблюдаем ловушку, в которую нас может завести слепое следование экономической теории.
В момент продажи продукта ВВП увеличивается на его стоимость, на ту сумму, которая перешла из рук в руки. Но насколько корректно говорить о создании ценности в момент продажи, особенно, в случае с нематериальным продуктом, вся ценность которого определяется его использованием?
На мой взгляд, не очень. Более правильным будет предположить, что создание новой ценности в экономике происходит в момент использования программы. Но если так, то есть ли какая-то разница между использованием лицензионной и пиратской копии?
Особой разницы, по сути, нет - пиратское ПО точно также приносит пользу бизнесу и экономике. Это прекрасно видно на примере программы AtGuard!, удобного firewall'а, разработчик которого прекратил свою деятельность.
Лицензионной программы больше нет, компании которая могла бы недополучить какую-то прибыль, тоже нет, а тысячи пользователей, в том числе те, которые скачали программу уже после того, как она "осиротела", продолжают получать пользу, защищая свои домашние компьютеры и корпоративные сети.
Но если пиратская и лицензионная копия приносят экономике одинаковую пользу, то какова же природа тех потерь, которыми пугают нас эксперты, правоохранительные органы и разработчики ПО? Очень просто - это их собственные потери.
Программное обеспечение для компании - это активы, которые можно получить путем покупки или копирования. Если рассматриваемые программы западного производства, то это иностранные инвестиции. Они ничем не отличаются от обычных, и если бы нашим бухгалтерам хватало смелости, то в отчетных документах скопированные или купленные у пиратов программы отражались бы как обычные инвестиции.
За годы реформ Россия получила в десять раз меньше прямых инвестиций, чем Китай за тот же период. Ежегодно утечка капитала из страны превышает прямые иностранные инвестиции в пять раз.
Каждая возможность получить дополнительные инвестиции крайне важна. Но в России совсем не развит фондовый рынок капитала, все ещё в зародышевом состоянии находится банковское кредитование реального сектора, пенсионные фонды существуют лишь номинально.
Экономика задыхается без инвестиций. Разве не здорово было бы бесплатно скопировать оборудование для нашей энергетики, не покупая его у Siemens? Как Вы понимаете, это технически неосуществимо, но вполне возможно для программ. Поэтому экономически пиратство вполне разумно рассматривать как дополнительную строчку притока в российском балансе финансовых операций с капиталом.
Подобный подход явно благоприятствует странам, нетто-потребителям информационных продуктов, то есть тем странам, в которых масштабы использования программного обеспечения превышает масштабы его разработки.
С какой стороны не оценивай, но все страны, кроме США по этому балансу находятся в минусе. В 2001 году из 25 крупнейших поставщиков ПО, 22 были американскими компаниями, а 2 частично американскими. Не случайно то, что именно в США находятся наиболее агрессивные ассоциации производителей информационных продуктов, RIAA (музыка), MPAA (фильмы) и BSA (программы).
Не случайны и те усилия, которые США прикладывают на международной арене, чтобы заставить другие страны предпринимать шаги для защиты "интеллектуальной собственности", например, препоны при вступлении в ВТО или отказы заключать межгосударственные торговые соглашения. Но следует понимать, что "потери от пиратства в России" - это не "потери России", а "потери американских разработчиков в России".
Не понимая этого, остальные страны, защищая копирайт, платят зарубежным производителям сотни миллионов долларов за программы только для того, чтобы собственные разработчики получили дополнительные десятки миллионов, создавая продукт, который часто гораздо легче может быть скопирован из-за рубежа.
Существующее у нас de facto различное отношение к российским и зарубежным продуктам (российские игры, вышедшие на дешевых лицензионных jewel'ах, реже копируются пиратами) ещё может быть обосновано, но предоставление аналогичной защиты западным производителям ПО не приносит стране никакой пользы.
Несложные расчеты показывают, что для российских потребителей ситуация, когда они могут купить 200 пиратских копии по 2.5$, будет гораздо более благоприятной, чем та, когда они могут купить 20 лицензионных западных игр по 20$ и еще 5 российских по аналогичной цене.
В той степени, в которой российские разработчики способны успешно продавать свои продукты за рубежом, российская индустрия ПО имеет право на существование. Но ни в коем случае это право не должно приобретаться путем искоренения пиратства в нашей стране, лишь для того чтобы российские производители могли здесь заработать.
Искоренение пиратства ради российских разработчиков ещё более вредный экономически шаг, чем даже повышение пошлин на ввозимые автомобили ради российского автопрома, ведь в случае с программами пиратские цены ниже не в разы, как в случае с автомобилями, а на несколько порядков! Кроме того, потеря рабочих мест составит не миллионы как в случае с автопромом, а лишь десятки тысяч.
Стоит тщательно оценить потери российской индустрии ПО от пиратства. Прежде всего, стоит отметить, что доля коробочных продуктов во всем мире составляет не более 30%. В России этот показатель, наверняка, значительно ниже.
Оставшаяся часть - это проектные услуги по заказной разработке программ и услуги по внедрению. Сколь угодно высокий уровень пиратства практически никак не отражается на секторе проектных услуг, поэтому можно с уверенностью сказать, что поддержание в России высокого уровня пиратства на индустрии ПО отразится слабо, а искоренение пиратства окажет достаточно слабый положительный эффект. Да, получит толчок развитие сектора коробочных продуктов, но большая часть программистов, тестеров, дизайнеров и т.д. все равно работает не в нем.
А что касается сектора коробочного ПО, то наша страна не нуждается в собственных программах в большинстве областей. Можно прекрасно обойтись без The Bat! и AVP, используя вместо них любую почтовую программу и антивирус из огромного количества зарубежных разработок. Конечно, есть некоторые продукты, которые импортировать нельзя просто потому, что требования местных пользователей уникальны - это, прежде всего, электронные словари, переводчики, бухгалтерские программы, бизнес-приложения и т. п.
Но даже в этих секторах пиратство может лишь уменьшить платежеспособный спрос, нет никаких оснований полагать, что оно может совсем его уничтожить, ведь даже в Китае разработчики подобных продуктов как-то выживают, да и в России эти программы начали разрабатывать ещё в начале 90-х, когда уровень пиратства зашкаливал за 99%. А что касается подавляющего большинства остальных программ, то практика показывает, что зарубежные продукты (после несложной русификации, выполняемой пиратами или просто кем-то из наиболее продвинутых пользователей) подходят российским пользователям ничуть не меньше, чем западным, и насущной потребности в разработке российских аналогов не существует.
Кроме неразвитости российской индустрии ПО обязательно нужно учитывать и неразвитость российской экономики. Но, к сожалению, противники пиратства этот аспект предпочитают игнорировать. В России более 65% населения имеют доход менее 5000 рублей в месяц, что составляет менее 2000$ в год.
Учитывая, что при таких доходах почти все деньги уходят на товары первой необходимости, требовать покупки лицензионного софта почти столь же бесчеловечно, как и требовать жителей Африки, живущих на 1$ в день, платить полную стоимость курсов лечения от СПИДа.
Бедная часть населения России в принципе не может покупать при таких доходах лицензионный софт. Аргумент о том, что у покупателей компьютеров есть деньги и на программы (или, сформулировав иначе, если у них нет денег на программы, пусть обходятся без компьютеров), можно отбросить как нелепый и бесчеловечный, но все же отмечу, что один только комплект MS Office легко может стоить дороже, чем весь компьютер.
На самом деле, реальны только две альтернативы: забыть про компьютеры или использовать пиратские копии. Но развитие экономики России и её человеческого капитала сегодня немыслимо без широкого использования компьютеров и программного обеспечения. Исключать же половину населения из информационной экономики в высшей степени неразумно. Поэтому возражения против пиратства даже в тех случаях, когда оно никому не приносит ни малейшего вреда можно охарактеризовать как преступные.
Продолжая рассуждения об этике, нельзя не остановиться на этической стороне самого пиратства и часто используемом аргументе о лишении автора заслуженной компенсации за творческий труд. Для того, чтобы прояснить этот вопрос, следует выделить два основных вида пиратства - коммерческое и "свободное".
Под коммерческим пиратством будем понимать продажу скопированного ПО по ценам, сравнимым с официальными (например, в 2-3 раза ниже), но значительно превышающим издержки пиратов. В этом случае пиратская продукция все равно легко может конкурировать с лицензионной по цене, позволяя перехватить платежеспособного покупателя. Это приносит пиратам сверхприбыль и является формой "кражи" ренты от разработки программы, ренты, которую государство временно позволяет использовать разработчикам для стимулирования создания новых продуктов. Такое пиратство, безусловно, плохо, поскольку позволяет пиратам получать не заслуженную ими сверхприбыль, и часто вводит покупателя в заблуждение относительно лицензионности продаваемой копии.
Второй вид - это "свободное" пиратство, когда продукция продается по ценам, близким к себестоимости (включающей в себя стоимость носителя, копирования и дистрибуции, нормальную прибыль на вложенные средства, предпринимательский доход и компенсацию за риск), то есть, в условиях России, по 2-3 доллара за CD, либо же когда программы просто скачиваются из Интернета или копируются у друзей. Такое пиратство, как правило, обслуживает неплатежеспособный спрос, то есть спрос со стороны пользователей, которые в любых условиях не были бы заинтересованы в покупке лицензионной копии по соответствующей цене.
Кроме мотивов пиратов надо сказать и о мотивах пользователей. Практически весь спрос рядовых пользователей на профессиональные программы (такие как Photoshop, 3D Studio, FineReader) можно считать неплатежеспособным.
Кроме того, неплатежеспособным является практически весь спрос со стороны малообеспеченных российских владельцев компьютеров. Покупка и использования компьютера для них стали возможными исключительно благодаря возможности приобретения пиратских программ. Можно говорить о том, что такой вид пиратства служит, в основном, расширению числа пользователей программы, позволяя охватить тех, кто не может позволить себе покупку лицензионной копии. В то же время, разработчики не несут почти никаких потерь, ни фактических затрат, ни полумифической "недополученной прибыли".
С другой стороны, некоторые пользователи могут заплатить полную стоимость лицензионной копии, а все равно покупают пиратские или устанавливают одну копию на несколько компьютеров, часто в коммерческих целях на офисные компьютеры компании. В этом случае, действительно, можно говорить о "недополучении прибыли разработчиком", но с большими оговорками.
Рассмотрим простую аналогию с автомобильной промышленностью. В России, наверняка, есть немало людей, которые могут позволить себе Мерседес и даже рассматривали возможность его приобретения, однако ездят на Форде. Концерн Даймлер-Крайслер тоже "недополучает прибыль", но вряд ли его претензии к корпорации Форд можно считать серьезными.
Разумеется, государство может принять решение о защите отдельного производителя, как оно поступило в случае с ВАЗом, и потребовать покупки продукции именно этого производителя экономическими или иными мерами. Но такое решение должно быть обязательно основано на серьезном экономическом анализе и на реальных интересах экономики страны. В противном случае его действия будут обыкновенным произволом.
Мнение редакции, может не совпадать с мнением автора
![](assets/external/varu-blue.gif"){kind=small}